Торкунов А.В. (ректор МГИМО (У) МИД РОССИИ )

Трудная дорога к партнерству

Российско-американские отношения после "холодной войны"

Статья выдающегося советского историка академика Е. В. Тарле была опубликована в 1951 году, в один из самых мрачных периодов сталинского правления. Это предопределило не только стиль автора, но и его политические установки. Действительно, во второй половине 1940-х в бывшем Советском Союзе утвердилось восприятие Соединенных Штатов Америки и как главного противника на международной арене, и как главной угрозы миру во всем мире, сохранившееся вплоть до распада СССР. Более того, антиамериканские настроения до сих пор характерны для части российского истеблишмента и массового сознания. В свою очередь в США после Второй мировой войны с растущей тревогой следили за расширением зоны коммунистических государств, охватывавшей обширные территории на востоке Европы и в Азии, проникавшей в Центральную Америку и Африку. Коммунистическая экспансия рассматривалась в США как угроза самому существованию демократических обществ. Противодействие ей стало сверхзадачей американской политики на мировой арене вплоть до начала 1990-х годов.

Глобальное антагонистическое военное и политико-идеологическое противостояние развитых демократий и левототалитарных государств ушло в прошлое после крушения коммунистических режимов в СССР и странах Центральной и Восточной Европы. Однако отношения России и США после окончания "холодной войны" складывались отнюдь не гладко. Обозначились области как совпадения, так и столкновения интересов. Далеко не просто оказалось преодолеть интеллектуальное и эмоциональное наследие прошлого. В конечном итоге и в России, и в США появились весьма скептические оценки перспектив и возможностей сотрудничества двух государств.

Это ставит несколько важных и сложных вопросов. Порождаются ли выявившиеся в них сложности преходящими обстоятельствами, в частности трудностями адаптации к новой, быстро меняющейся международной среде, или они вызваны столкновениями жизненно важных национальных интересов двух государств? Можно ли выстроить и реализовать позитивную долгосрочную повестку дня российско-американских отношений, и если да, то в чем она заключается? Каково место России и США в международной политике начала XXI века? Окончательных ответов на эти вопросы пока нет. Вместе с тем опыт российско-американских отношений после окончания "холодной войны" дает определенные основания для некоторых размышлений и выводов.

Первое десятилетие после "холодной войны": от эйфорических ожиданий к кризису

На протяжении 1990-х годов российско-американские отношения развивались противоречиво и нестабильно. "Бархатные революции" в странах Центральной и Восточной Европы, провал августовского путча и затем крах коммунистического режима в СССР породили эйфорические ожидания как в России, так и в США. Возникли, как считали многие, не только необходимые, но и достаточные условия для быстрого перехода к партнерству и сотрудничеству. Самым ярким проявлением таких настроений стала невиданная овация в американском конгрессе в июне 1992 года, когда, выступая там, первый президент России Борис Ельцин заявил, что коммунизм в России ушел в безвозвратное прошлое. Для оптимистических прогнозов были определенные основания. Например, на удивление быстро, по сравнению с предыдущими соглашениями по контролю над стратегическими вооружениями, был разработан и в январе 1993 года подписан Договор СНВ-2, открывавший путь к глубоким сокращениям ядерных арсеналов двух государств. По инициативе американских сенаторов Нанна и Лугара была начата масштабная программа Совместного уменьшения угрозы. Россия и США активно и в целом плодотворно сотрудничали, с тем чтобы добиться от Украины присоединения к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве неядерного государства. В первой половине прошлого десятилетия Россия, хотя и с оговорками, конструктивно взаимодействовала с США и европейскими государствами в бывшей Югославии.

Однако уже с середины 1993 года в отношениях России и США появились трещины. Первым камнем преткновения стало намечавшееся расширение НАТО на восток. Влиятельные российские политические и военные круги восприняли это как угрозу национальной безопасности и как предпосылку изоляции России от Европы. С середины 1990-х годов противодействие расширению НАТО на восток было фактически возведено в ранг ключевой стратегической задачи российской внешней политики. Остроту проблемы удалось несколько приглушить в 1997 году, подписав Основополагающий акт Россия - НАТО, однако противоречия остались и вспыхнули с новой силой в конце прошлого десятилетия, когда на повестку дня встал вопрос о "второй волне" расширения, охватывающей в том числе новые независимые государства Балтии.

Другой узел противоречий в российско-американских отношениях возник в результате войны в бывшей Югославии. В 1993-1994 годах Россия поддержала резолюции №№ 816, 836 и 903 Совета Безопасности ООН. В соответствии с ними военно-воздушные силы стран НАТО, главным образом американские, осуществили бомбардировки позиций и тяжелых вооружений боснийских сербов. Последние постоянно срывали миротворческие усилия ООН, и лишь удары с воздуха вынудили их лидеров принять условия мирного урегулирования ситуации в Боснии - Герцеговине на основе Дейтонского соглашения. Но во второй половине 1990-х годов ситуация изменилась. В России взяли курс на поддержку режима Милошевича, возможно, видя в нем инструмент противодействия росту американского влияния на Балканах. Косовский кризис 1999 года вызвал острые противоречия между Россией и США, вплотную подвел их к порогу "холодной войны". А так называемый бросок российских десантников в Приштину в июне 1999 года вполне мог обернуться вооруженным столкновением российских войск и сил НАТО с непредсказуемыми последствиями. События в бывшей Югославии высветили также весьма сложные вопросы, связанные с гуманитарными интервенциями, ролью ООН и ее Совета Безопасности в решении вопросов войны и мира, ограниченности национального суверенитета в условиях нарастающей глобализации и некоторые другие. По большинству из этих проблем позиции России и США оказались несовместимыми. Тяжело сказалась на российско-американских отношениях подготовкаСША к выходу из Договора по ПРО. Со второй половины 1990-х годов в США усиливались настроения в пользу создания национальной системы противоракетной обороны, предназначенной для устранения угрозы ракетно-ядерного удара со стороны Северной Кореи, Ирана, возможно, Китая. В американской политической и военной элитах развернулись острые споры о перспективах создания такой системы и ее возможных параметрах. В администрации Клинтона в целом скептически оценивали необходимость разработки и последующего развертывания национальной ПРО, но были вынуждены считаться с настойчивыми требованиями ее сторонников, имевших очень сильные позиции в республиканской партии. В этих условиях Вашингтон искал какое-либо компромиссное решение, включавшее в себя, в частности, модификацию Договора по ПРО. В Москве, однако, заняли жесткую позицию, фактически отказавшись обсуждать возможные поправки к договору. В итоге, после прихода к власти в США республиканской администрации Дж. Буша-младшего судьба Договора по ПРО была решена: США твердо взяли курс на выход из него.

Таким образом, к концу 1990-х годов российско-американские отношения подошли к критической черте. В Москве все более определенно говорили о "контрмерах" в ответ на выход США из Договора по ПРО и на приглашение прибалтийских государств в НАТО. Они включали в себя выход России из большинства или даже всех соглашений по контролю над вооружениями. Пресса также писала об усилении группировок вооруженных сил на западном направлении, наращивании военной интеграции с Белоруссией. Иногда говорилось и о развертывании тактического ядерного оружия в Калининградской области. Если бы эти "контрмеры" были осуществлены, в отношениях России с США и развитыми демократиями в целом возник бы острый кризис, сопоставимый с наиболее опасными военно-политическими кризисами времен "холодной войны".

Корни кризиса

Обозначившийся к концу 1990-х годов кризис российско-американских отношений обусловлен многими причинами. Но в самом общем плане они сводятся к трудностям интеллектуальной, эмоциональной и институциональной адаптации к новой ситуации на мировой арене.

После распада Советского Союза для российского политического мышления было характерно ожидание, что вместо конфликтных отношений времен "холодной войны" российско-американские отношения быстро трансформируются в равноправное партнерство и сотрудничество. При этом ключевое значение имело представление о равноправии России и США в решении всех проблем, стоявших на повестке дня. Этот ключевой элемент российского подхода к строительству отношений с США абсолютно справедлив и обоснован. Ни один политик, ни в одной стране, будучи в здравом уме и твердой памяти, не может и не должен признавать неравноправное положение своей страны на мировой арене. Нельзя сбрасывать со счета и сугубо психологический, личностный фактор. Первый президент России не мог не воспринимать себя как лидера во всем равного своим американским партнерам.

Но на деле вес и влияние любого государства в решении международных проблем зависят от состояния его экономики, стабильности внутриполитической ситуации и военной мощи. И если возникает разрыв между внешнеполитическими амбициями правящей элиты я потенциями государства, то провалы и поражения неизбежны. Важно и другое. Необходимо ясно сформулировать, что, собственно, имеется в виду под равноправием в решении международных проблем? Российскому истеблишменту оказалось трудно преодолеть унаследованные от советского прошлого великодержавные установки. Последние предполагали, в частности, что равноправие России и США подразумевает признание за Россией права вето в решении ключевых военно-политических вопросов в Центральной и Восточной Европе, а также на Балканах, и согласие с "особой ролью" России на пространстве бывшего СССР.

Подобные представления пришли в противоречие с реальностью. В течение всего прошлого десятилетия Россия не могла преодолеть тяжелый экономический кризис, ее вооруженные силы кардинально ослабли, а внутриполитическая ситуация осложнялась острой борьбой между сторонниками демократических реформ и левонационалистическими силами, добивавшимися, по сути дела, реставрации прежних порядков. Это, естественно, ослабляло позиции страны на мировой арене. Выдвинутые стратегические цели не были подкреплены необходимыми ресурсами и, следовательно, не могли быть достигнуты. Этим постоянно пользовалась оппозиция, обвинявшая президента в предательстве национальных интересов. В Кремле, в свою очередь, появилось раздражение в связи с тем, что в Вашингтоне далеко не всегда склонны считаться с позициями, заявленными лично Борисом Ельциным.

Американское руководство готово было учитывать точку зрения Москвы там и тогда, где и когда она не противоречила принципиальной линии США и их союзников. Администрация Клинтона не раз шла навстречу президенту Ельцину, стремясь не осложнять и без того тяжелые отношения, сложившиеся между президентом России и Государственной думой, в которой на протяжении всех 1990-х годов значительную роль играла левонационалистическая оппозиция. В целом же, стремление России добиваться права решающего голоса в решении крупных международных проблем не могло найти понимания в Вашингтоне.

Но главное в другом. Американская политика в отношении России включала в себя две основные установки. Стратегия США предполагала (как предполагает и до сих пор) содействие становлению в России рыночной экономики и демократических институтов. Это обусловлено не столько идеологическими представлениями, сколько пониманием, что лишь в этом случае можно исключить возобновление военно-политической конфронтации и обеспечить подлинное сотрудничество двух государств, которое предполагает следование сходным или одинаковым ценностям. Вместе с тем в директивных документах США с начала 1990-х годов подчеркивается неприемлемость воссоздания на территории бывшего СССР нового "центра силы", способного создать для Соединенных Штатов реальную или потенциальную угрозу, сопоставимую с той, что исходила от бывшего СССР.

В свете этого, а также учитывая вероятность прихода к власти в Москве реваншистских, открыто антизападных сил, США выступили против доминирования России на пространстве бывшего СССР, что, в частности, нашло отражение в официальном американском тезисе о поддержке независимости новых государств, возникших в результате распада Советского Союза. Это, однако, не означает, что США стремятся "вытеснить" Россию из соответствующих регионов. Американское руководство признает реальные экономические, политические и военные интересы России в новых независимых государствах в той мере, в какой они не угрожают независимости последних или не создают инструменты давления на них. Примером конструктивного отношения США к российским военнополитическим интересам стало сделанное в 1996 году американское предложение о пересмотре границ фланговых районов, позволившее России усилить военный потенциал в Северо-Кавказском военном округе.

Неготовность США признать за Россией право вето в решении военно-политических проблем на востоке Европы и ее "особую роль" на постсоветском пространстве интерпретировалась значительной частью российских политических и военных кругов как угроза национальной безопасности. Это питало в российском истеблишменте антиамериканские настроения и придавало внешней политике России все более отчетливый антиамериканский характер. Свою роль в осложнении российско-американских отношений играло и утвердившееся в американском политическом мышлении представление о том, будто победа в "холодной войне" подтверждает право и обязанность США "совершенствовать мир" путем распространения присущих американскому обществу ценностей во всемирном масштабе. Это не могло не вызвать раздражения в Москве, где все больше задумывались о некоем "особом пути" России, основанном на исконно русских ценностях и традициях. В свою очередь в Вашингтоне воспринимали подъем антиамериканских и традиционалистских настроений как подтверждение того, что, несмотря на происшедшие перемены, Россия остается потенциальным или реальным противником США. Это укрепляло позиции тех кругов в американской элите, которые по идеологическим или иным причинам видели в России угрозу американской безопасности. Возник, таким образом, замкнутый круг, воспроизводящий взаимные подозрения и опасения.

Кроме того, и в России, и в США в годы "холодной войны" сложились мощные группы интересов, чей статус в бюрократической или экономической системе связан с военно-политической конфронтацией двух сверхдержав. Ослабление последней, в частности, неизбежно приводило к необходимости пересматривать стратегические концепции и, соответственно, вносить существенные перемены в военное планирование и строительство. А это могло обернуться потерей политического влияния, сокращением экономических позиций и другими неблагоприятными последствиями для тех или иных компонентов вооруженных сил и военно-промышленного комплекса, которые в новой стратегической ситуации становились избыточными.

При определенной симметричности этой проблемы положение дел в России и США складывалось по-разному. В Соединенных Штатах после окончания "холодной войны" вооруженные силы подверглись существенным сокращениям, а военное строительство и стратегические доктрины постепенно корректировалось. Тем не менее роль США как глобальной военной державы не подвергалась пересмотру, а военно-промышленный комплекс в целом сохранил свои прежние позиции. В России же сразу после краха СССР выявились экономическая невозможность и политическая бессмысленность сохранения в прежних масштабах огромной военной машины, созданной для противостояния с Западом и Китаем. Политическим руководством страны была поставлена задача создания небольших по численности, но хорошо обученных и оснащенных высокомобильных вооруженных сил, соответствующих новому геостратегическому положению России и ее экономическому потенциалу. Это вызвало серьезную озабоченность у части военного командования и лидеров ВПК. Для этих групп сохранение, хотя и в меньшем масштабе, советской военной машины стало важным условием удержания своих позиций в обществе. Ключевым аргументом в пользу этого стало поддержание конфронтации с Западом. Последнее, в свою очередь, нашло полную поддержку левонационалистической оппозиции, использовавшей все возможные средства для противодействия президенту.

Приход к руководству страной Владимира Путина ознаменовал начало принципиально нового периода во внешней политике. Как показали события, последовавшие за сменой власти в Кремле, новый президент России хорошо понимал опасности, связанные с возрождением конфронтации с Западом. В частности, кризис, поразивший российско-американские отношения, был преодолен, и положение страны на мировой арене существенно укрепилось. Этому способствовал высокий авторитет Владимира Путина, что резко контрастировало со слабостью позиций Бориса Ельцина в конце прошлого десятилетия.

Обычно аналитики связывают сдвиги в российско-американских отношениях с решением президента Путина поддержать США после трагических событий 11 сентября 2001 года. Но представляется, это решение было подготовлено всем предыдущим ходом событий. Так, первые открытые сигналы о готовности Москвы отойти от бесперспективной позиции по проблеме Договора по ПРО появились после российско-американского саммита в Любляне. В частности, после беседы с новым американским президентом В. Путин заявил, что решать эту проблему Россия и США будут, исходя "из обоюдного понимания, что мы являемся партнерами. ...Думаю, - добавил он, - что мы можем выработать общий подход. ...Есть элементы, которые нас объединяют с нашими партнерами в США... Дело специалистов выявить общую платформу и попытаться найти совместные решения"¹.

В беседе с журналистами сразу после встречи в Любляне российский руководитель согласился с Дж. Бушем, что Россия и США не являются противниками и что именно с этой точки зрения надо смотреть на весь пакет предыдущих договоренностей. Он говорил и о "возможной модификации" Договора по ПРО. Высказав сомнения, что страны-изгои смогут создать ракеты большой дальности и их можно будет надежно перехватывать, В. Путин тем не менее подчеркнул: "Все это вопросы, которые требуют дополнительного внимательного изучения со стороны экспертов и очень высокой степени доверия. ...Компонент доверия у нас складывается"².

Эти формулировки, по сути дела, означали готовность учесть американскую позицию по ПРО. Без этого невозможно ни "выявить общую платформу", ни искать "общий подход" или "совместные решения". Такие заявления существенно отличались от предыдущей позиции России и, судя по всему, вызвали озабоченность в военных кругах. Советник президента маршал Игорь Сергеев немедленно заявил, что пресса неправильно поняла президента и что Договор по ПРО является незыблемым³.

В совместном заявлении после встречи В, Путина с Дж. Бушем на саммите "группы восьми" в Генуе летом 2001 года с новой силой зазвучали конструктивные нотки. "Мы согласились, - говорилось в этом документе, - что значительные изменения в мире требуют конкретного обсуждения наступательных и оборонительных систем. У нас уже есть некоторые существенные области согласия. Мы вскоре начнем интенсивные консультации по взаимосвязанным вопросам наступательных и оборонительных систем"⁴. Таким образом, позитивные сдвиги в российско-американских отношениях наметились еще до 11 сентября 2001 года. Президент Путин, как считают многие эксперты, прекрасно понимал, что главная задача, стоящая перед Россией, - не демонстрация военной мощи, которой, по сути дела, уже не было, но преодоление экономического и социального кризисов, восстановление управляемости государством и модернизация экономики. Для этого необходимо не только предотвратить надвигавшуюся конфронтацию c Западом, но и выстроить конструктивные отношения с ведущими западными странами, а в перспективе - интегрировать Россию в мировую экономику.

Свои причины для улучшения отношений с Россией были и у республиканской администрации США. Нельзя, разумеется, игнорировать личностный фактор. Видный американский ученый-международник Анджела Стент писала: "Поворотным моментом стала первая встреча Буша с Путиным в июне 2001 года в Любляне. Многие европейские средства массовой информации и некоторые официальные лица говорили о Буше в снисходительном тоне, напирая на его неопытность в международных делах. Европейцы расходились с США по широкому кругу вопросов... и обвиняли Вашингтон в стремлении к "однополярному миру". Позиция президента Путина была иной... вместо того чтобы критиковать США он сглаживал острые углы, преследуя цель нормализовать отношения с Вашингтоном, и относился к Бушу с уважением"⁵.

Но дело не только в симпатии, которую Путин и Буш стали испытывать друг к другу после первой встречи в Любляне, и в уважительном отношении Путина к своему американскому коллеге. Придя к власти, республиканская администрация внесла существенные новации во внешнеполитическую стратегию США. В частности, не подвергая сомнению необходимость укрепления отношений с союзниками, новая команда в Вашингтоне отдавала себе отчет в том, что НАТО не готова к эффективному противодействию новым угрозам: международному терроризму, распространению оружия массового уничтожения и т. д. Это предопределяло необходимость расширения списка государств-партнеров и формирования системы двусторонних отношений, дополнявших существующие международные структуры, прежде всего НАТО.

Такая логика влияла на подход Дж. Буша к отношениям с Россией. Во время предвыборной кампании республиканцы жестко критиковали политику администрации Клинтона на российском направлении. Традиционная проблематика взаимного ядерного сдерживания и вытекающие из нее соглашения по контролю над вооружениями, подчеркивали они, исчерпали себя. Поэтому концентрация усилий на модификации Договора по ПРО, чего безуспешно добивалась администрация Клинтона, была не только бессмысленной, но и отвлекала внимание от более значимых проблем международной безопасности. Кроме того, команда Дж. Буша в полной мере разделяла накопившееся в США недовольство тем, что финансовые вливания из-за рубежа не только не способствуют рыночным и демократическим реформам в России, но в значительной части попадают в руки олигархических клик. Вместе с тем переключение внимания с противостояния по линии Восток - Запад на региональные проблемы, рост террористических движений и распространение оружия массового уничтожения обусловливали желательность стратегического сотрудничества с Россией, расположенной вблизи нескольких основных зон, где концентрировались источники новых угроз. В итоге, позитивный сдвиг в российском подходе к отношениям с США встретил соответствующий отклик со стороны республиканской администрации.

Подлинный перелом в российско-американских отношениях был обусловлен реакцией президента Путина на события 11 сентября 2001 года, в том числе поддержкой антитеррористической операции в Афганистане. Сложившаяся в результате новая атмосфера в отношениях с США позволила Москве достойно отреагировать на выход последних из Договора по ПРО. Комментируя этот шаг Вашинтона, президент России подчеркнул, что он не явился неожиданностью. Россия, отметил он, давно располагает эффективной системой преодоления противоракетной обороны. Поэтому принятое президентом США решение не создало угрозы национальной безопасности Российской Федерации. Но ключевой момент заявления, как представляется, был следующий: "Сегодня, когда мир столкнулся с новыми угрозами, нельзя допустить правового вакуума в сфере стратегической стабильности, нельзя подрывать режимы нераспространения оружия массового уничтожения. Считаю, что нынешний уровень двусторонних отношений между Российской Федерацией и США должен быть не только сохранен, но и использован для скорейшей выработки новых рамок стратегических взаимоотношений"⁶.

В этом заявлении отразилась новая логика российского подхода к отношениям с США. Москва отказалась от идеологизированной внешней политики. Вместо того чтобы ставить на первое место проблемы, по которым имелись разногласия, и обусловливать развитие взаимосвязей по иным направлениям их устранением, Кремль выдвинул на первый план разработку всего комплекса новых стратегических отношений. Становление их, в свою очередь, позволяет снизить значимость разногласий или нейтрализовать их. Такая линия принесла свои плоды. Президент Дж. Буш согласился на заключение юридически обязывающего Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов, хотя это и не включалось в американскую повестку дня.

Но дело не ограничилось, как это могло быть и ранее, своего рода "разменом" Договора по ПРО на Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов. В мае 2002 года была принята Декларации о новых стратегических отношениях между Россией и США, содержащая развернутую философию новых российско-американских отношений. Она сводилась к пяти основным концептуальным положениям⁷.

Во-первых, было констатировано, что "эпоха, когда Россия и США рассматривали друг друга как врага или стратегическую угрозу, закончилась", а "новые глобальные вызовы и угрозы требуют качественно новой основы" отношений двух государств.

Во-вторых, было дано определение новых стратегических отношений. Они, как сказано в Декларации, означают партнерство в целях "продвижения стабильности, безопасности, экономической интеграции, совместного противодействия глобальным вызовам и содействия решению региональных конфликтов". Особое значение имеют при этом "совместные усилия в борьбе с новыми глобальными вызовами XXI века, включая борьбу с взаимосвязанными угрозами международного терроризма и распространения оружия массового уничтожения и средств его доставки".

В-третьих, была обозначена принципиально новая модель отношений России и США в зоне бывшего СССР, основанная не на "игре с нулевой суммой", но на принципе сотрудничества в целях обеспечения стабильности и безопасности. В Декларации подчеркнуто: "В Центральной Азии и на Южном Кавказе мы признаем наш общий интерес в содействии стабильности, суверенитету и территориальной целостности всех государств этого региона. Россия и США отвергают показавшую свою несостоятельность модель соперничества "великих держав", которое может только усилить конфликтный потенциал в этих регионах. Россия и США будут сотрудничать в решении региональных конфликтов, в том числе в Абхазии и Нагорном Карабахе, а также приднестровского вопроса в Молдавии".

В-четвертых, было зафиксировано, что "успешное национальное развитие в XXI столетии требует уважения норм и практики свободного рынка. … Открытая рыночная экономика, свобода экономического выбора и открытое демократическое общество являются наиболее эффективными средствами обеспечения благосостояния граждан наших стран". Президенты двух государств заявили, что они будут "уважать основные демократические ценности, права человека, свободу слова и свободу СМИ, терпимость, верховенство права и экономические возможности".

В-пятых, были обозначены практические шаги, направленные на формирование новых отношений в военной области. Среди них - укрепление доверия и расширение транспарентности, а также изучение возможности сотрудничества в области противоракетной обороны, в том числе совместные исследования и разработки, ознакомительные осмотры противоракетных систем и совместные учения. Было выражено намерение предпринять шаги, необходимые для начала функционирования Совместного центра обмена данными от систем раннего предупреждения.

Значение Декларации о новых стратегических отношениях между Россией и США трудно переоценить. В ней были обозначены принципиальные развязки практически всех проблем, дестабилизировавших российско-американские отношения в 1990-е годы, и намечены практические пути к реальному партнерству в области безопасности. Перелом в российско-американских отношениях содействовал позитивному решению проблем, накопившихся между Россией и НАТО в связи с расширением Североатлантического альянса на восток. Сразу после российско-американского саммита в мае 2002 года состоялось заседание Совета Россия - НАТО на высшем уровне. Таким образом, в мае - июне 2002 года были, по крайней мере на политическом уровне, сняты важнейшие противоречия, отравлявшие международный климат в последние годы.

Разумеется, что документы и договоренности, достигнутые к маю 2002 года, не разрешили все существующие проблемы и разногласия между Россией и США. Последнее вообще невозможно. Расхождения интересов существуют даже между близкими и давними союзниками, разделяющими одинаковые социальные и политические ценности. В российско-американских отношениях сохраняются сложные проблемы, связанные с российско-иранским ядерным сотрудничеством, реконфигурацией американского военного присутствия в Европе, событиями на постсоветском пространстве. Тем не менее Декларация о новых стратегических отношениях между Россией и США и другие документы, принятые в 2002 году, отразили изменения в фундаментальной основе российско-американских отношений, выдержавшей испытание войной в Ираке.