Несмотря на растущую напряженность, Россия пока не стала противником
США. Еще есть шанс предотвратить дальнейшее ухудшение отношений между
двумя странами. Для этого необходима трезвая оценка целей США в
постсоветском регионе и анализ ситуации в тех многочисленных сферах,
где интересы США и России совпадают - особенно в вопросах борьбы с
терроризмом и нераспространения оружия массового поражения. Потребуется
также искусная дипломатия - в тех случаях, когда цели обеих стран
одинаковы, но тактические подходы различаются - например в отношении
иранской ядерной программы. Но самое главное, Соединенные Штаты должны
признать, что больше не пользуются неограниченным влиянием на Россию.
Сегодня Вашингтон просто не в состоянии навязывать Москве свою волю,
как он это делал в 1990-х.
Администрация Буша и ряд влиятельных членов Конгресса
резонно отмечают, что именно антитеррор и нераспространение должны быть
определяющими направлениями российско-американских отношений. Еще один
приоритетный вопрос - стабильность в самой России, где по-прежнему
находятся тысячи ядерных боеголовок, и других постсоветских
государствах. Важнейшим подспорьем для Вашингтона стала бы и поддержка
Россией санкций - а при необходимости и применения силы - против
'деструктивных государств' и террористических группировок.
Соединенные Штаты также заинтересованы в
распространении демократических порядков в постсоветском регионе, но
ожидать от путинского правительства поддержки усилий американцев по
поощрению демократии было бы пустым прожектерством. Вашингтон должен и
дальше добиваться, чтобы никто, включая Москву, не препятствовал другим
странам выбирать демократическую форму правления и самостоятельно
принимать внешнеполитические решения. Однако он должен понимать, что
имеющиеся у него возможности для решения этой задачи ограничены.
Путинский режим, извлекающий выгоды из высоких цен на энергоносители,
проводящий разумную финансовую политику и приструнивший олигархов,
больше не нуждается в иностранных займах и экономической помощи, и
несмотря на усиливающуюся напряженность в межгосударственных отношениях
с Западом, без труда привлекает в Россию масштабные зарубежные
инвестиции. В самой России относительная стабильность, материальное
благосостояние и вновь обретенное чувство гордости за свою страну
сдерживают недовольство народа ужесточением государственного контроля и
грубыми манипуляциями в политической сфере.
Чрезвычайно негативный имидж Соединенных Штатов и их
западных союзников в российском обществе, усердно поддерживаемый
властями, резко ограничивает возможности США по созданию 'базы
поддержки' для своих рекомендаций относительно внутренних процессов в
стране. В нынешней обстановке Вашингтон может разве что недвусмысленно
дать понять Москве, что внутриполитические репрессии несовместимы с
долгосрочным партнерством с Соединенными Штатами. Не способствует делу
и тот факт, что репутация самих США в качестве нравственного образца за
последние годы серьезно пострадала. Более того, подозрительность Москвы
в отношении намерений Вашингтона настолько велика, что она рефлекторно
воспринимает с опасением даже те решения, что не направлены против
России, например, план размещения системы ПРО в Польше и Чешской
Республике.
Если сама Москва смотрит на Запад с подозрением, то
использование Россией своих энергоресурсов в политических целях
вызывает возмущение у западных правительств, не говоря уже о соседних
странах, зависящих от ее энергопоставок. Россия, несомненно, снабжает
дружественные государства энергоносителями по льготным ценам;
правительственные чиновники и менеджеры государственной компании 'Газпром'
с явной бравадой и удовольствием угрожают 'наказать' непокорных -
например, Грузию и Украину. Однако по сути Россия попросту
вознаграждает страны, поддерживающие с нею особые политические и
экономические отношения, продавая им нефть и газ по ценам ниже
рыночных. Москва скрепя сердце мирится с 'атлантистским' выбором
соседних стран, но субсидировать их после этого она не собирается.
Кроме того, когда Вашингтон реагирует на 'политизированное'
использование Россией своих энергоресурсов с благородным негодованием,
это выглядит не слишком искренне: ведь ни одно государство не вводит
экономические санкции против других настолько часто и с таким
энтузиазмом, как Соединенные Штаты.
Американские наблюдатели нередко обвиняют Россию в
обструкционистских действиях по Косово, однако публично озвученная
позиция Москвы состоит в том, что она примет любое соглашение,
достигнутое косоварами и Сербией. Нет никаких данных, что Москва
отговаривает Белград от договоренности с Косово: напротив, согласно
некоторым косвенным намекам, она, возможно, воздержится при голосовании
по резолюции Совета Безопасности ООН о признании независимости края,
если урегулировать вопрос с Сербией не удастся. Если непризнанные
республики на территории бывшего СССР, в особенности Абхазия и Южная
Осетия, также смогут обрести независимость без согласия государств, от
которых они хотят отделиться, Москва от этого только выиграет. Многих в
России вполне устраивает, чтобы судьба Косова стала прецедентом для
непризнанных постсоветских территорий, большинство из которых жаждут
независимости и последующей интеграции с Россией.
Ряд других разногласий по внешнеполитическим вопросам
лишь усугубляет напряженность. Однако, хотя Россия, к примеру, не
поддержала решение Вашингтона о вторжении в Ирак, такую же позицию
заняли некоторые ключевые союзники США по НАТО, в частности Франция и
Германия. Россия поставляет обычные вооружения некоторым государствам,
которые США считают враждебными, например, Ирану, Сирии и Венесуэле, но
делает она это на коммерческой основе, ничем не нарушая международного
права. Вполне понятно, что Соединенные Штаты могут воспринимать такие
действия как провокационные, но многие россияне точно так же относятся
к американским военным поставкам Грузии. И хотя в деле 'обуздания'
Ирана и Северной Кореи Россия не идет так далеко, как хотелось бы США и
Европе, Москва в конечном итоге все же поддержала введение санкций
против обеих стран.
Разногласий между двумя странами много, но это не
означает, что Россия - враг США. В конце концов, она не поддерживает
'Аль-Каиду' и другие террористические группировки, ведущие войну против
Америки, и уже не распространяет 'конкурирующую' идеологию, нацеливаясь
на мировую гегемонию. Кроме того, она ни разу не вторглась, и не
грозила вторжением на территорию какой-либо из соседних стран. Наконец,
Россия решила не раздувать сепаратистские настроения на Украине,
несмотря на наличие в этой стране значительного и весьма активного
русского меньшинства. Путин и его советники согласны с тем, что США -
самая могущественная держава мира, и провоцировать ее без нужды нет
смысла. Однако они больше не желают подстраиваться под американские
предпочтения, особенно в ущерб собственным интересам.
План по налаживанию сотрудничества
Конструктивное взаимодействие с Россией не означает, что мы обязаны
выдвинуть Путина на Нобелевскую премию мира или приглашать его
выступить на совместном заседании обеих палат Конгресса. Никто не
говорит и о том, что следует предложить России вступить в НАТО или петь
ей дифирамбы как великой демократической стране и другу Америки.
Вашингтон должен сделать другое: наладить с Россией взаимодействие для
обеспечения основополагающих интересов США, точно так же, как он
взаимодействует с другими недемократическими, но стратегически важными
государствами - Китаем, Казахстаном или Саудовской Аравией. А для этого
необходимо избегать как ненужной восторженности, так и нереалистичного
представления о том, что интересами других государств можно
пренебрегать без последствий для себя. Мало кто отрицает необходимость
такого сотрудничества, но в Вашингтоне правит бал наивная и эгоистичная
убежденность, что Соединенные Штаты могут заручиться сотрудничеством
Росси там, где это выгодно нам, и при этом без помех игнорировать ее
собственные приоритеты. Американские чиновники полагают, что Россия
должна некритически поддерживать борьбу Вашингтона с Ираном и
исламскими террористами на том основании, что считает их угрозой и для
себя. Однако при этом игнорируется тот факт, что Россия рассматривает
иранскую угрозу в совершенно ином ключе, чем мы. Она тоже не желает,
чтобы Иран стал ядерной державой, но не считает проблему настолько
острой, и вполне может удовлетвориться инспекциями иранских объектов,
не позволяющими наладить обогащение урана в промышленных масштабах.
Тезис о том, что Россия должна пойти навстречу США по Ирану независимо
от политического курса Америки по другим вопросам, на практике
равносилен не столь уж давним ожиданиям, что иракцы встретят
американские и другие коалиционные войска как освободителей - в том
смысле, что он полностью игнорирует восприятие наших действий другой
стороной.
При всем вышесказанном, Соединенным Штатам следует
проявлять твердость в отношениях с Россией, и недвусмысленно дать ей
понять, что Иран, нераспространение и антитеррор - ключевые проблемы,
определяющие характер наших двусторонних отношений. Аналогичным
образом, Вашингтон должен довести до сведения Москвы, что агрессия
против страны НАТО или неспровоцированное применение силы в отношении
любого государства самым серьезным образом отразится на наших
отношениях. Кроме того, США следует словом и делом продемонстрировать,
что будут противодействовать любым попыткам воссоздания СССР. В
экономической сфере Вашингтон должен четко заявить, что манипуляции
законом в целях конфискации активов, правомерно приобретенных
иностранными топливно-энергетическими компаниями, повлекут за собой
далекоидущие последствия, включая ограничение доступа России на
американские и западные распределительные и сбытовые энергетические
рынки, и серьезнейший ущерб для репутации России, который отразится не
только на инвестициях и приобретении зарубежных технологий, но и на
поддержке западными компаниями сотрудничества с Россией. Наконец,
возражения России не должны удерживать США от размещения системы ПРО в
Чешской Республике и Польше. Необходимо, однако, чтобы это
развертывание, как выразился Генри Киссинджер, не выходило за рамки
'заявленной цели - преодоления угроз со стороны 'деструктивных
государств'', и сочеталось с соглашением о конкретных шагах, призванных
убедить Москву, что эта программа не имеет ничего общего с подготовкой
гипотетической 'войны' против России.
В нынешней ситуации утешает уже то, что при всем
разочаровании в Соединенных Штатах и Европе, Россия отнюдь не рвется
вступить в какой-нибудь альянс, направленный против Запада. Российский
народ не желает рисковать своим новообретенным благосостоянием, а ее
элиты - расставаться со счетами в швейцарских банках, особняками в
Лондоне и отпусками в Средиземноморье. Хотя Россия и стремится к более
тесному военному сотрудничеству с Китаем, Пекин, похоже, также не горит
желанием начинать схватку с Вашингтоном. В настоящее время Шанхайская
организация сотрудничества - призванная расширять взаимодействие между
Китаем, Россией и центральноазиатскими государствами - напоминает
скорее дискуссионный клуб, чем полноценный военно-политический альянс.
Но если американо-российские отношения будут и дальше
ухудшаться, это не сулит ничего хорошего Соединенным Штатам, и тем
более России. Российский генеральный штаб уже лоббирует распространение
компетенции Шанхайской организации сотрудничества на военную сферу, а
некоторые высокопоставленные чиновники начинают склоняться к идее о
пересмотре внешнеполитического курса в сторону противостояния с
Западом. Кроме того, не так уж мало стран, в том числе Иран и
Венесуэла, призывают Россию вместе с Китаем взять на себя лидирующую
роль в создании экономического, политического и военного противовеса
Соединенным Штатам. Наконец, постсоветские государства вроде Грузии,
поднаторевшие в искусстве сталкивать лбами Россию и США, могут своими
действиями повысить напряженность между двумя державами. Путинская
режиссура процесса передачи власти в Москве, призванная сохранить за
ним доминирующую роль, делает масштабные сдвиги в российской внешней
политике маловероятными. Однако у новых лидеров страны могут появиться
собственные идеи - и амбиции, а политическая неопределенность или
экономические проблемы могут побудить их к попыткам укрепить
собственную легитимность, разыгрывая националистическую карту.
Если наши отношения ухудшатся, мы уже не сможем -
из-за российского вето - хотя бы изредка, придавать легитимность нашим
военным акциям или вводить действенные санкции против 'деструктивных
государств' через Совет Безопасности ООН. Враги США могут осмелеть,
получив доступ к поставкам российских вооружений и обретя
покровительство Москвы в сфере политики и безопасности. Международные
террористы смогут находить убежище в России или государствах, которые
она защищает. Наконец, крушение российско-американских связей расширит
для Китая свободу маневра в отношениях с США. О новой 'холодной войне'
речь не идет, поскольку Россия не станет соперничать с Соединенными
Штатами в мировом масштабе, и вряд ли будет главной движущей силой
конфронтации с Америкой. Однако она будет создавать стимулы и
обеспечивать прикрытие тем, кто готов к конфронтации с Вашингтоном, и
последствия этого могут быть катастрофическими.
Если мы, повторяя прошлые ошибки, подтолкнем Россию в
этом направлении, а не постараемся избежать опасных последствий
возобновления американо-российской конфронтации, это было бы верхом
безответственности и близорукости. В конечном итоге, однако, решение
остается за Москвой. Учитывая, что в прошлом Кремль часто делал
неверный политический выбор, столкновение может произойти независимо от
предпочтений Вашингтона. Но и в этом случае Соединенные Штаты должны
вести себя в условиях такого соперничества с большим реализмом и
решительностью, чем они проявили в ходе вялых попыток наладить
партнерство с Москвой.
Дмитрий Саймс - председатель Никсоновского центра, издатель журнала National Interest
