Основной целью военной реформы станет усиление эффективности обычных вооруженных сил с постепенным тихим сокращением стратегических.

Госчиновникам повысят зарплату, создадут новую систему чинов и льгот, в госаппарате проведут более-менее эффективные чистки.

Оживление экономики, причем не только ее потребительских отраслей, но и высокотехнологичных, снова вовлечет в полноценную экономическую жизнь миллионы людей. Новый госзаказ, торговля с Китаем, Индией частично восстановят загрузку мощностей в оборонной промышленности.

Уровень мировых цен на энергоносители в 2000-2005 также будет благоприятным для российской экономики.

Все это станет основой для роста авторитета президентской власти, и, более того — создаст внутри России иллюзию возрождения сильной евразийской империи.

Потребность в реванше, созданная десятилетием унижений, все более жесткая конкуренция за должности в госаппарате вокруг «генеральной линии», усилия пропаганды быстро «заведут» общество на реванш, причем реванш по-крупному.

Имперцы, националисты, «черносотенцы» и антилибералисты сплотятся в боевые и крикливые группы. Они выйдут наулицы городов, войдут в парламенты всех уровней, заполонят просторы Интернет и страницы печатных изданий.

Конечно, это чрезвычайно напугает казахстанских и украинских политиков. И, хотя российский президент будет проводить корректную политику, соседи по СНГ ему не поверят. Казахстан сделает решительный шаг к союзу с Китаем, а Украина и Беларусь — к вхождению в Европу.

К 2006 году националистическое движение в России оформится в большую партию. Эта партия будет стремиться завоевать политическую власть в стране.

До конца первого десятилетия умеренные государственники, составляющие костяк партии власти, будут бороться с националистами и имперцами, используя и репрессии. Одновременно будут подхвачены некоторые пропагандистские идеи имперцев, особенно их антизападные лозунги.

Власть попытается привлечь на свою сторону казачество, но по-настоящему сумеет использовать не казачий, а мусульманский фактор. Влияние татарских организаций в это время весьма усилится на всех уровнях московской власти.

К 2006 году националистическое движение в России оформится в большую партию.

Идеям православного и казачьего возрождения, разношерст-ным идеям геополитического и «вечного» империализма, а также идеям арийской общности власть противопоставит широкую консолидирующую концепцию евразийства.

«Черносотенцы», «арийцы» и «геополитики» так и не смогут создать единую программу. Их объединение будет носить характер временный и вынужденный. Власть же скажет: «ислам и православие — близнецы и братья», «в монгольском иге было больше хорошего, чем плохого», «душа России — в Диком поле».

В этом, как и идеологических клише их противников, будет столько же правды, сколько лжи, но идеология евразийцев сохранит самое важное — межнациональное и межконфессиональное равновесие в российском обществе.

Евразийство не сможет параллельно решить другую задачу российской власти — вновь консолидировать вокруг России Украину, Казахстан и Беларусь. Там решат, что от России, как и от греха, надо держаться подальше.

В 2005-2008, когда в России разгорится борьба партии власти с националистами и имперцами, Казахстан получит от Китая четкие гарантии своей безопасности. Вместе с гарантиями он примет китайских студентов, рабочих, торговцев, инженеров и сельскохозяйственных предпринимателей.

В Казахстане начнут осуществляться и серьезные китайские экономические проекты, в то время как российско-казахстанские экономические отношения начнут умирать. Чтобы перехватить у националистов боевую инициативу, российский президент, больше «для вида», запустит механизм антиказахстанских санкций в ответ на «скандальное» сближение Казахстана с Китаем. Это произойдет в конце десятилетия, в то время, когда отношения России с Китаем из дружественных начнут превращаться во враждебные.

В целом шовинистический всплеск в России усилит национализм на Украине и в Казахстане, и убедит большую часть населения этих стран в том, что от России надо отойти подальше. Отойти в сторону более спокойных и конструктивных соседей на западе и юге. Этот всплеск станет ценным подарком украинским и казахским националистам.

Те выиграют, поскольку в отличие от российских «коллег», будут озабоченны угрозой распада своих стран, а не имперскими и националистическими мифами. Получится, как не раз бывало «кто начинает, тот проигрывает». Российские националисты проиграют, националисты в соседних странах СНГ выиграют.

Евразийство не сможет параллельно решить другую задачу российской власти — вновь консолидировать вокруг России Украину, Казахстан и Беларусь.

Дальнейшее развитие отношений России с ближайшими соседями в десятых и двадцатых годах XXI века — это череда возвратно-поступательных движений по принципу «шаг вперед — два шага назад». Казахстан, Узбекистан и Киргизия прочно попадут в зону китайского влияния, а Украина и Белоруссия будут втянуты в европейский объединительный процесс. Россия раздвоится на европейскую часть, ставшую преимущественно европейской зоной экономического влияния, и восточную часть, «осваиваемую» китайцами. Центральное правительство в Москве станет заложником своей политики: пойдешь на запад — оторвут руку, пойдешь на восток — потеряешь голову.

После «разборки» в середине двадцатых Россия сделает свой выбор. Она выберет Европу. Это будет естественный выбор слабой России, ведь ее демографический центр тяжести все-таки находится в Европе, а не в Азии. Выбор России будет облегчен тем, что Китай будет унижен поражением и временно изолирован.

Эта чужая победа откликнется в России очередным всплеском (но не взрывом) мессианских настроений, который, правда, в этот раз разбудит созидательную энергию экономических и социальных реформ.

Тридцатые годы будут для России десятилетием эйфории корпоративной революции, сближения с Европой и ослабления китайской угрозы. Но в это же время все основные опоры новой российской политики начнут разрушаться: по Европе пройдет глубокая трещина, российская корпоративная революция выродится в пародию на корпоративную Европу. Зато китайцы на удивление быстро восстановят, а затем усилят свое влияние в Индокитае, ЦАР и в самой России.

Новые идеологии и идеологические центры в мире

Возникнут ли в этот период какие-то новые идеологии и идеологические движения или мировая политика будет представлять собой скучноватое зрелище борьбы больших стран между собой?

В этот период пронесутся бури и над самыми благополучными странами. Над США (кризис, латиноамериканизация), Европой (кризис, полное преобразование экономической, социальной, политической систем), арабским миром (исчезновение нефтяной ренты, образование конфедерации). Над голодной, но жизнерадостной Африкой разразится «эпидемия» ислам-ской революции. Произойдет объединение южной и центральной Африки.

Бурные процессы преобразований и кризисов затронут в этот период почти все развитые регионы мира. Это приведет к появлению серьезных идеологических мутаций.

Уже говорилось о торжестве евразийства на российском идеологическом пространстве. Корпоративизация европейской жизни и решительный отказ европейцев от американских ценностей будут освящены «возрождением» некоторых прообразов средневековых институтов. Мирное завоевание «испанцами» (латиноамериканцами) Северной Америки приведет к появлению новой идеологии, как и объединение значительной части арабов и африканцев.

В этот период появится больше вопросов, чем ответов. Новые идеологии будут «сермяжными». Что-то вытащат, подобно старому платью, из сундука и объявят новой идеологией.

Это тридцатилетие будет, как и предыдущее, временем действия, а не размышления. Однако «действия» станут в это время более агрессивными и менее рациональными. Транскультурные идеологии, которые захватят многих людей в это время, окажутся временными ответами на серьезные вопросы.

Даже в корпоративной Европе корпоративизм не станет глубокой идеологией. Скорее это будет прагматичная и преимущественно экономическая теория, вроде кейнсианства. Ее идеологический подтекст приобретет некоторое значение лишь в ситуации острого кризиса и борьбы с американским засильем.

Только Италия родит особый транскультурный феномен, который получит право на жизнь и развитие в последующие десятилетия.

Немцы, русские, американцы, англичане, французы создадут (если создадут) в это время более или менее качественные идеологические подделки. Китайцы создадут очень активные новые идеологемы, но они в это время не будут понятны вне китайской культуры. «Испанцы» увлекутся мирным завоеванием пространств. Их идеи будут простыми, как ламбада или улыбка ребенка.

И только у итальянцев родится то, что в конце века сделает Италию духовным центром Европы. В 2000-2030 западный мир будет охвачен новой волной итальянского «возрождения». Итальянская культура впервые за много веков заиграет в полифоническом единстве сразу всех ее основных духовных центров: католического Ватикана, деятельной Ломбардии, романтичного Неаполя, аристократичной Венеции, интеллектуальной Флоренции, сводимых воедино Римом. Городом живым и вечным.

Следующий папа, возможно, будет испанцем. Итальянцы сделают папский престол инструментом реальной консолидации католического мира.

Во втором десятилетии XXI века будет созван католически-протестантский собор, на котором католики предпримут серьезную попытку к объединению с протестантами. Впервые обсудят идею о создании регулярного собора, подобного парламенту, которому должен подчиниться и римский епископ. Католическая церковь активно включится в процесс объединения Европы. Но не для того, чтобы ее объединить, а для того, чтобы обеспечить переход власти из рук Севера в руки Юга, взяв реванш за поражение папы и Габсбургов в конце XVI века.

Уже во втором десятилетии XXI века Ватикан начнет перераспределение власти между Севером и Югом Европы через передачу духовной и политической власти собору-парламенту. Такой орган должен будет тихо и достойно осуществить переворот сначала в церквах и душах людей, а потом и в политических институтах Европы.

Уже во втором десятилетии XXI века Ватикан начнет перераспределение власти между Севером и Югом Европы через передачу духовной и политической власти собору-парламенту.

Идея соборной Европы частично восторжествует во второй половине XXI века, после того, как политический раскол Европы с особой силой востребует некое духовное объединительное начало. Но «тихого и достойного» торжества не получится. Этот процесс в конце века расколет Германию на швабско-баварский юг и прусско-сакско-франконский север. Зато для латинских стран и Франции этот собор-парламент станет авторитетным политическим и духовным центром.