Испытание Ираком

Война в Ираке подвергла российско-американские отношения тяжелому испытанию. Проявились серьезные расхождения в подходах к обеспечению международной и национальной безопасности, в очередной раз о себе заявили силы, недовольные наметившимся сближением России и США.

Россия, безусловно, разделяла озабоченность руководства США и Великобритании относительно возможного обретения багдадским режимом оружия массового уничтожения. Вместе с тем Москва не могла поддержать войну против этого режима. Причин тому было несколько. Прежде всего, не вызывало сомнений, что операция в Ираке готовилась, а затем была осуществлена не только для того, чтобы предотвратить получение Саддамом Хусейном оружия массового уничтожения {эту задачу вполне можно было бы решить и без крупномасштабных военных действий), но и в силу ряда других причин. Фактически речь шла о смене режима путем военного вмешательства извне. Это противоречит принятым сегодня в России взглядам относительно того, как должны строиться взаимодействия между государствами. Но дело было не только в этом. В настоящее время отсутствуют согласованные и оформленные в виде норм международного права механизмы, процедуры и критерии применения силы против режимов, уличенных или подозреваемых в распространении оружия массового уничтожения, притеснениях собственного народа или, например, поддержке террористических организаций. В этих условиях согласие Москвы с американо-британской операцией против Багдада, в том числе голосование в Совете Безопасности ООН за соответствующую резолюцию, означало бы легитимизацию применения военной силы в международных отношениях без ясных критериев того, когда и при каких обстоятельствах такое применение обосновано, а когда - нет. В итоге правовые и институциональные основы мировой политики, в том числе ООН и ее Совет Безопасности, были бы серьезно ослаблены.

Кроме того, были все основания предполагать, что война в Ираке обернется длительной нестабильностью в стране, осложняющей ситуацию в регионе, а также приведет к подъему исламского терроризма. Эти предположения оправдались. Коалиционные силы не могут эффективно контролировать положение в Ираке. Он превратился сегодня в зону "войны всех против всех", там активно действуют исламские террористические группировки, а перспективы стабилизации политического и военного положения весьма туманны. Более того, как подтвердили взрывы в Мадриде, война в Ираке стимулировала исламский терроризм не только на Ближнем Востоке, но и в Европе. Таким образом, в зоне Персидского залива возник дополнительный очаг нестабильности, негативное воздействие которого выходит далеко за пределы региона.

Наконец, формулируя свою позицию в связи с войной в Ираке, Кремль не мог не учитывать внутриполитическую ситуацию в России накануне парламентских и президентских выборов. Было ясно, и последующие события подтвердили это, что война в Ираке вызовет серьезный всплеск антиамериканских эмоций и настроений в обществе, которым не замедлят воспользоваться левая оппозиция и разнообразные националистические и реваншистские группировки. В этих условиях любая поддержка операции США против Багдада со стороны российской власти превратила бы ее в мишень жесткой демагогической критики. Это могло бы осложнить положение в стране, а также дискредитировало бы внешнеполитическую стратегию президента Путина в глазах определенной части российского населения.

Вместе с тем в российском руководстве в полной мере отдавали себе отчет, что поражение США и их союзников в Ираке могло бы иметь весьма тяжелые последствия. Оно привело бы к подъему террористических движений, воодушевило бы поддерживающие их режимы, а также страны, стремящиеся к оружию массового поражения. Все эти и другие деструктивные круги убедились бы в том, что в мире нет государства, способного в случае необходимости военным путем пресечь деятельность, создающую угрозы для международного мира и безопасности. Для России ситуация осложнялась тем, что в значительной мере такого рода режимы обретаются в районах, примыкающих к российским границам. Таким образом, заявления Москвы об ошибочности американо-британской операции в Ираке были абсолютно обоснованными. Вместе с тем столь же обоснованным был и тезис о том, что поражение США не отвечает интересам России.

Война в Ираке не могла не спровоцировать серьезной напряженности в российско-американских отношениях. В Москве, естественно, вызывало раздражение и озабоченность нежелание Вашингтона прислушаться к разумным аргументам, найти политический путь решения вопроса о предполагаемом иракском оружии массового уничтожения и не порождать серьезных и длительных осложнений на международной арене. В американской администрации, в свою очередь, позиция России воспринималась как нежелание поддержать партнера в непростой ситуации. Но при этом отношение Белого дома к России было заметно более мягким, чем к Франции и Германии, занимавшим, как и Россия, негативную позицию по поводу американских действий в Ираке.

Преодоление вызванных иракской войной противоречий в отношениях России и США началось в середине весны 2003 года. 1 апреля 2003 года президент Путин подчеркнул, что Россия не заинтересована в поражении США и Великобритании. А 3 апреля он заявил, что Россия не может позволить себе роскошь быть напрямую втянутой в международные кризисы и что при решении любых проблем Россия всегда сотрудничала и будет сотрудничать с Соединенными Штатами. Принципиальное значение имело выступление президента Путина с Посланием Федеральному собранию России 16 мая 2003 года. В нем, в частности, говорилось: "В современном мире, отношения между государствами в значительной степени определяются существованием серьезных - мирового масштаба - реальных и потенциальных угроз. К числу таких угроз мы относим международный терроризм, распространение оружия массового уничтожения, региональные, территориальные конфликты, наркоугрозу"⁸.

Это практически полностью совпадает с характерными для республиканской администрации представлениями об угрозах национальной безопасности. Кроме того, важным политическим сигналом было то, что, выступая с принципиальным политическим заявлением, российский руководитель не повторил распространившихся во время иракской войны деклараций об угрозе со стороны США. Нормализации отношений с США способствовала поддержка Россией резолюции Совета Безопасности ООН № 1483, легализовавшей, помимо всего прочего, сформированные США и Великобританией органы управления Ираком. Важно также, что российская дипломатия, в том числе и на высшем уровне, приложила усилия для налаживания отношений США с Францией и Германией. В целом же, к лету 2003 года кризис в российско-американских отношениях, вызванный войной в Ираке, был в основном преодолен, хотя его отголоски дают о себе знать до сих пор.

Заявления российского и американского руководителей, сделанные по результатам их встречи в США в сентябре 2003 года, подтвердили намерение совместно действовать против терроризма, распространения оружия массового уничтожения, в том числе применительно к Ирану и Северной Корее, и других новых угроз. Кроме того, с обеих сторон было выражено убеждение, что возникающие разногласия не могут подорвать основу отношений двух государств. Так, президент Дж. Буш прямо заявил: "В течение многих десятилетий руководители двух наших стран встречались и обсуждали в основном вопросы ракет, боеголовок, потому что единственное, что было общего между ними, - это желание предотвратить катастрофический конфликт. В последние годы Соединенные Штаты и Россия добились огромного прогресса в создании новых взаимоотношений, сегодня они глубже и шире. Россия и США сегодня являются союзниками в войне против террора"⁹.

Президент Путин, в свою очередь, особо подчеркнул, что Россия дорожит "уровнем отношений с Соединенными Штатами, который достигнут". Важной была его мысль о том, что расхождения между Россией и США по иракской проблеме касались не существа дела, но способов ее решения. "У нас, - отметил он, - были различия по Ираку в способах решения проблемы, но у нас было общее понимание, что проблема существует. И второе, самое главное - фундаментальные интересы двух стран. Они гораздо более прочные, чем события, о которых вы упомянули. И мы как раз в своей деятельности стараемся руководствоваться этими стратегическими интересами двух государств"¹⁰.

Таким образом, высшие политические руководители двух государств признали, что трудности, связанные с Ираком, исчерпаны или практически исчерпаны. Однако они прошли бесследно. Иракская война высветила принципиальную, оставшуюся нерешенной проблему: какие меры и на какой правовой основе должны предприниматься в отношении режимов, поддерживающих международный терроризм, добивающихся получения оружия массового уничтожения или занимающихся его распространением, осуществляющих массовые репрессии против собственного населения. Российская позиция предполагает, что принудительные действия в отношении таких государств должны опираться только на решения Совета Безопасности ООН. В этом есть своя логика: пока только Совет Безопасности ООН является признанной всеми институцией, обладающей легитимным правом принимать решения о принудительных мерах, в том числе использовании силы. Но в Вашингтоне исходят из того, что ООН в целом и ее Совет Безопасности далеко не всегда могут принять оперативные решения, отвечающие интересам национальной безопасности США. Америка, полагают в нынешней американской администрации не должна и не может ставить свою безопасность в зависимость от позиции ООН или союзников.

Кроме того, в результате иракской войны и в российском, и в американском истеблишменте усилилось представление, что, несмотря на партнерские отношения, Россия и США далеко не всегда склонны считаться с интересами друг друга. В итоге, неготовность полностью принять позицию друг друга, например, по вопросам российского сотрудничества с Ираном или американской позиции в отношении недавних событий в Грузии превращаются в своего рода испытания на прочность всего комплекса отношений между Россией и США. Они интерпретируются как противоречия, способные подорвать всю систему новых отношений между Москвой и Вашингтоном.

Иракская война усилила действие сформировавшихся до нее и независимо от нее негативных политико-психологических факторов в российско-американских отношениях. В частности, в России и США далеко не всегда адекватно понимают стиль и логику политического мышления друг друга, а также озабоченность другой стороны. Так, российскому политическому классу не просто осознать, что для Вашингтона неприемлемо восстановление на территории бывшего СССР государства, обладающего значительным ядерным потенциалом и способного реализовать враждебную США политику. Это воспринимается как стремление "вытеснить" Россию из зоны ее традиционных интересов. Кроме того, российская элита, видимо, не в полной мере отдает себе отчет в том, что антиамериканские декларации весьма серьезно воспринимаются в США, особенно учитывая, что Россия является и в обозримом будущем останется способной уничтожить США.

В свою очередь в Вашингтоне не всегда осознают комплексы, испытываемые значительной частью российского общества после краха Советского Союза. И потому американской элите стоило бы отказаться от проявляющегося временами "высокомерия силы", тем более что, как показывают события в Ираке, военная сила (даже в сочетании с экономической мощью) далеко не всегда способна решить политические проблемы. В этом контексте особое внимание приобретает вопрос о реконфигурации американского военного присутствия в Европе, особенно возможность появления американских баз в Польше. США могли бы подать пример своим союзникам и ратифицировать адаптированный Договор об обычных вооруженных силах в Европе, а также воздержаться от развертывания своих войск в Польше. Эти и, возможно, некоторые другие шаги со стороны США свидетельствовали бы о готовности учесть озабоченности российской стороны, даже если эти озабоченности представляются в Вашингтоне не слишком обоснованными.

Россия и США: перспективы отношений

После иракской войны стало ясно, что российско-американские отношения обрели прочную основу. Она сложилась в результате объективного совпадения важных интересов безопасности двух стран, что оказалось более значимым, чем унаследованные от прошлого стереотипы, фобии и идеологические комплексы. И потому вопрос о перспективах отношений двух государств во многом сводится к другому вопросу: в какой мере развитие мировой политики подталкивает Россию и США к сотрудничеству друг с другом, а в какой - создает между ними сложности и противоречия?

Формирование относительно устойчивого мирового порядка далеко от завершения. Постоянно появляются новые факторы неопределенности и глубоких перемен. Но некоторые важные тренды обозначены достаточно отчетливо. В частности, вырисовывается тревожная, но, видимо, неизбежная перспектива длительного противоборства между ответственными, стремящимися к стабильности и развитию государствами и экстремистскими силами, движениями и режимами. Последние руководствуются агрессивными идеологиями, объявляющими очередную "священную войну" всем тем, кто придерживается иных взглядов. В этой роли чаще всего выступает радикальный ислам. Об этом свидетельствуют трагические события 11 сентября 2001 года, последовавшие за ними войны в Афганистане и Ираке, периодические обострения палестино-израильского конфликта, сложная обстановка вокруг иранской ядерной программы, террористические акты в Москве и Мадриде и т. д.

Этот конфликт - следствие глубоких необратимых процессов мирового развития. Расширяется число государств, которые вовлечены в становление глобальной экономики и глобальных институтов, но пока еще не готовы к активному участию в них. Многие из них относятся к исламскому миру. Включение в глобализацию, ставшее необходимым условием развития, невозможно без модернизации социальных и правовых норм, политических институтов и процедур, вообще всей системы социальных отношений. Но это приводит к разрушению традиционных культур, идеологий и институтов, снижению статуса традиционных групп, в том числе элитных, их постепенному исчезновению. В итоге возникает сопротивление переменам. Во многом оно исходит от традиционных слоев, в том числе элит, которые не способны адаптироваться к новым условиям.

В идеологическом плане сопротивление переменам чаще всего выражается в обращении к радикальным доктринам, идеализирующим прошлое, видящим в происходящих в мире изменениях моральную деградацию. В политическом плане оно часто сводится к попыткам изолировать общество от внешней среды. Такая изоляция, даже частичная, неизбежно приводит к накоплению кризисных явлений. Таким образом возникает потребность направить нарастающее раздражение масс вовне, нацелить его на те страны и регионы, которые либо являются символом и источником перемен, либо по иным причинам вызывают недовольство и даже ненависть значительных социальных групп. Такая стратегия нередко получает поддержку масс. Мифологизированное сознание традиционного общества всегда склонно искать причины собственного неблагополучия в действиях внешних "злых сил".

В предельном варианте, сопротивление переменам выливается в силовую конфронтацию. Нехватка военной мощи предопределяет, что главным оружием экстремистских сил и режимов становятся террористические акции. Терроризм как стратегия привлекателен для его организаторов, в частности, тем, что при надлежащем исполнении террористические удары способны деморализовать развитые страны, весьма уязвимые и в технологическом, и в психологическом отношениях. Масштабы террористических актов возрастают, и - что еще опаснее - террористы могут прибегнуть к ядерному, химическому или биологическому оружию. Складывается система координации действий исламских и левацких террористических движений. Главными объектами террористических атак стали в последние годы Россия, США, Израиль и Индия. Не застрахованы от этого бедствия Китай и европейские государства.

Возрастание угроз, порождаемых исламским терроризмом, предопределяет долгосрочную общность стратегических интересов России и США. Об этом написано и сказано в последние годы немало. Но вот что важно. Хотя США являются наиболее мощной в военном и экономическом отношениях державой, успешно противостоять исламскому терроризму в одиночку Америка не может. Об этом, в частности, свидетельствует развитие событий в Ираке после окончания фазы боевых действий. Более того, применение регулярных вооруженных сил может играть ограниченную роль в нейтрализации активных террористических сетей, значительная часть которых развернута за пределами исламского мира. Борьба с ними - задача прежде всего разведывательных и полицейских служб. Учитывая международный или, точнее, трансграничный характер террористических сетей, сотрудничество специальных служб развитых государств, в первую очередь постоянный обмен информацией, является важным фактором успеха.

Однако активные боевые террористические организации и сети - лишь своего рода "верхушка айсберга" Его основную массу составляют многочисленные идеологические структуры и финансовые организации, за которыми стоят традиционные элиты ряда исламских стран. Положение осложняется появлением в последнее десятилетие "несостоятельных" государств, а также образованием неподконтрольных легитимным национальным правительствам "серых" зон и районов. В некоторых из них возникли своего рода непризнанные, нелегитимные государства, другие - просто находятся под контролем преступных группировок. Последние заняты чаще всего наиболее опасными криминальными промыслами: наркобизнесом, торговлей оружием, отмыванием денег и незаконным перемещением людей - там находят убежище международные террористические организации.

Это означает, что для успешного противостояния терроризму требуются комплексные, хорошо скоординированные действия не только специальных служб и правоохранительных органов, но большинства государственных ведомств. Такая координация становится еще более значимой, когда речь идет о противодействии распространению оружия массового уничтожения. При этом невозможно обойтись без согласования внешнеполитических позиций и курсов государств, озабоченных появлением на мировой арене новых ядерных держав. Иными словами, сформировавшиеся сети международного терроризма, переплетающиеся с каналами распространения оружия массового уничтожения, незаконных финансовых трансакций, наркоторговли могут быть подавлены только столь же разветвленными системами сотрудничества ответственных государств.

Важно при этом, что "традиционные" союзники США - европейские государства - все чаще склоняется к тому, что противодействие экстремистским режимам с помощью военной силы может привести к обратным результатам; консолидировать экстремистские силы и расширить их политическую и социальную базу. Вооруженные силы европейских государств, за исключением Франции и Великобритании, вообще не способны к более или менее серьезным акциям за пределами континента. Их адаптация к новым угрозам требует крупных финансовых затрат, к которым европейцы пока не готовы. Возможно, поэтому в Европе ставка делается на мягкие, преимущественно политические решения, принятые на многосторонней основе, нацеленные на вовлечение опасных режимов в международные структуры. Между тем ситуация на мировой арене нередко требует немедленной, жесткой силовой реакции, в том числе превентивных действий, направленных не только на уничтожение террористических группировок и сетей, но и на ликвидацию всей инфраструктуры терроризма. Поэтому на первое место выходит вопрос не о целесообразности, но об эффективности силовой политики. Политические методы могут и должны дополнить силовые решения там и тогда, где и когда речь идет об изоляции террористических группировок, мобилизации умеренных сил в исламском мире, создании тех или иных антитеррористических коалиций.

Все это дает основания полагать, что Россия, в потенции, является не менее, а, может быть, и более важным партнером США по противодействию терроризму и распространению оружия массового уничтожения, чем европейские государства. Но для реализации этого партнерства, становящегося все более важным фактором безопасности, необходимо от деклараций о партнерстве перейти к его практической реализации.

ПРИМЕЧАНИЯ
¹"Совместная пресс-конференция Президента Российской Федерации В. В. Путина и Президента США Дж. Буша. 16 июня 2001". - www.president.kremlin.ru/events/236/html.
²"Беседа Президента Российской Федерации В. В. Путина с руководством представительств ведущих американских СМИ. 18 июня 2001". - www.president.kremlin.ru/events/242/html.
³См. В. Соловьев. Ревизия люблинской встречи. - "Независимая газета", 22 июня 2001 года.
⁴"Совместное заявление Президента Российской Федерации и Президента Соединенных Штатов Америки по стратегической стабильности". - www.president.kremlin.ru./summit2/s2__doc6ru/html.
⁵А. Стент. Америка и Россия: партнерство после Ирака? - "Pro et Contra", весна 2003, т. 8, № 2, стр. 165.
⁶"Заявление Президента России В. Путина". -www.president.kremlin.ru/text/appears/2001/12/ 23746.shtml/
⁷См. "Совместная декларация Президента В. В. Путина и Президента Дж. Буша о новых стратегических отношениях между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки". - www.mid.ru.
⁸http: //www.president.kremlin.ru/text/appears/446 2 3.shtml.
⁹"Заявления Президента России и Президента Соединенных Штатов Америки и ответы на вопросы журналистов по окончании переговоров. 27 сентября 2003 года". - www.president.kremlin.ru/text/ appears/ 2003/09/5295Lshtml.
¹⁰Там же.

«Свободная мысль», 2004. - № 4